Истории по теме: ночь

Однажды я сломал ногу. Упал примерно с уровня 3-го этажа, при этом сломав себе пятку (наверно, самый неприятный перелом из несерьезных). Врачи определили мне сидеть в гипсе 3 месяца. Сидя дома, ничем не занимаясь, я быстро потерял режим и ложился спать, когда взбредет в голову. И как-то мартовской ночью (было полчетвертого, я это четко запомнил) решил я на костылях прогуляться в подъезд покурить.

Надо сказать, что дом мой — обычная девятиэтажка в спальном районе, и уже давно нет дураков, которые ставят в подъездах лампочки, ибо все равно соседи украдут. Из-за этого по ночам в подъезде темно, причем так, что двери напротив не видно. В общем, вышел я, прошел общий коридор и оказался в подъезде. Поставил костыли к стенке, а сам оперся спиной на дверь. И когда прикуривал сигарету, краем глаза на лестнице, ведущей вверх, заметил силуэт. Силуэт явно принадлежал мужчине, и что-то в нем было не так. Я, в принципе, никогда трусом не был и во всякую чушь особо не верил. Поэтому решил, что просто какой-то пьяненький мужик возвращается домой. Ну, думаю, бог с ним, пусть валит. Стою.

Десять секунд проходит, в темноте никаких шагов не слышно, а света от уголька сигареты недостаточно, чтобы его толком разглядеть. Ну, я решил зажечь зажигалку. Смотрю: до сих пор стоит, причем не лицом ко мне, а спиной, и нога одна на верхней ступени. В такой позе, как будто он поднимался и, услышав меня, замер в полушаге. Вот тогда-то стало жутко, но виду я не подал, а решил наорать на него. Почему-то я до сих пор считал, что это просто алкаш, а на тот факт, что он не шевелится уже полминуты, хотя стоит в неудобной позе, я не обратил внимания. Крикнув ему что-то типа: «Чего ты тут встал?», я пригляделся к нему внимательней. И в этот момент это «существо» повернулось ко мне лицом. Я замер, я ничем не мог пошевелить, даже дышать перестал. И все из-за его лица — оно было страшным: чёрные глаза, бледная кожа, вместо носа и губ были только очертания, именно очертания, как будто их просто дорисовали, причем такой неумелой рукой. Зажигалка погасла, но легче мне от этого не стало. Его лицо в кромешной темноте я видел четко, как днем. Ничего толком не видно: ни его фигуры, ни лестницы, ни лифта, только каждая мелкая деталь его лица.

Вывела меня из ступора обожженная сигаретой рука, но я все еще боялся пошевелиться, стоял и понимал, что если дернусь, то случится что-то очень плохое. Тут он повернулся ко мне всем телом, и, естественно, я не выдержал. Без костылей, с загипсованной ногой, я за секунду допрыгал на одной ноге до двери в свою квартиру, захлопнул ее и вжался в самый дальний уголок коридорчика. Так и сидел минут двадцать. Потихоньку ужас откатил. Я отдышался, посмотрел на трясущиеся руки, вспомнил, что так и не покурил, и достал сигарету. Подымив и полностью успокоившись, подумал, как же я нелепо выгляжу — здоровый парень вжался в угол как котенок, да и вообще, пережитый момент я уже почти что полностью списал на расшатанное воображение из-за двухмесячного одиночества и в душе смеялся над собой. Тут вспомнились костыли, которые остались стоять в подъезде. Ну, думаю, надо сходить, а то украдут по-любому. Подскочил к двери, уже решил ее открыть, но тут что-то меня остановило. Думаю, чем черт не шутит, гляну-ка я в глазок. И посмотрел… Да. Как в самом паршивом ужастике. Я посмотрел… и в пяти сантиметрах от меня, смотря мне прямо в глаза, было его лицо…

Что было дальше, мне рассказали уже родители. Их разбудил звонок по телефону в половину пятого ночи, из трубки был слышен мой истерический голос, говорящий полную белиберду. Батя резко сорвался ко мне. По дороге зацепил наряд ментов, сказав, что на меня напали. Когда приехали, дверь была закрыта, отец открыл своим ключом. В коридоре валялись вещи, скинутые с вешалки, и мой гипс, каким-то образом снятый с моей ноги. Телефон был разбит вдребезги, причем сотовый тоже. Меня нашли полностью невменяемым в углу туалета. Отпоили водкой и отправили в больницу на наркологическую экспертизу. Естественно, ничего не нашли и уже решили ставить мне шизофрению, но тут вмешался отец. В общем, все закончилось вполне нормально.

С тех пор я боюсь и каждый раз, когда выхожу из светлого и шумного лифта в мертвую тишину темного подъезда, жду появление страшных, полностью черных глаз. Когда выношу мусор поздним вечером, жду, что за углом у мусоропровода стоит он. Как всегда повернутый спиной, чуть сгорбившись, в какой-то странной и нелепой позе. И его лицо. Спокойное, нечеловеческое, бледное…

Я не знаю, кто это был. Я даже понятия не имею, был ли это человек. Я знаю только одно: он действительно есть, и встреча с ним — самое страшное, что может случиться со мной.

Как то вечером я пришел поздно после работы. Ну и решил не будить жену и маленького сына, лег спать в комнате матери. Она тогда как раз уехала к сестре на несколько дней. Очень быстро я заснул, что снилось мне, не помню, и спал я, видимо, недолго. Проснулся от прикосновения. Первое, что почувствовал, просыпаясь — что меня кто-то нежно ласкает, гладя рукой по моей шее. Это было неожиданно, но в то же время я не почувствовал себя тревожно, а тем более испуганно: прикосновения были знакомыми и даже родными. Я открыл глаза и увидел силуэт женщины с распущеными волосами, в белом платье. Спросонья подумал, что это моя жена, но, вглядевшись, я никак не мог различить черт лица женщины.

Чувство легкого шока и неожиданности навалилось на меня, я даже не смог произнести ни слова. Левой рукой я прикоснулся к руке женщины и понял, что это не моя жена. Вдруг от нежности не осталось и следа — очень резко она вцепилась руками мне в горло. Причем большими пальцами она давила на сонную артерию. Мне повезло: ей не удалось полностью замкнуть руки на моей шее. Большой палец левой руки я успел просунуть между ее пальцев, как тиски сдавливающих мое горло. Она была невероятно сильна и упорна. Я парень далеко не слабый, но почувствовал, что долго не смогу сопротивляться. Единственное, что мне удалось в результате ожесточеннной борьбы — это протиснуть еще большой палец правой руки через это кольцо удушения. Я понял, что еще чуть-чуть, и она просто сломает мне шею. Тошнотворно-сладкое отчаяние навалилось на меня, но я всё равно решил не сдаваться.

Вдруг ее хватка ослабла, она отшатнулась от меня и растворилась во мраке. Тут я, видимо, отключился, но ненадолго. Очнувшись, я подскочил на кровати и почувствовал боль в шее и чувство дикого страха. Хотя я и взрослый мужик, но не смог остаться в комнате, где меня чуть не убили. Я пошел в комнату, где спали моя жена и сын. Открыв дверь, я увидел, как они мирно спят, и лег рядом с ними.

Потом неделю у меня болела шея именно в том месте, где давила пальцами эта ведьма, вот только до сих пор я не могу понять, что это было и с чем я столкнулся той ночью.

Случилась ссора с родителями. Хлопнул я дверью и решил переночевать где-нибудь вне дома. И тут вспомнил про свой любимый автопарк и уютную раздевалку. Когда добрался до парка, было уже темно. Час ушёл на то, чтобы уговорить знакомую бабулю-дежурную пустить меня в раздевалку (ночью там находиться запрещено, и она заперта). Наконец, бабка сдалась и отперла дверь. Пустила она меня при условии, что я буду до утра сидеть тихо и свет не включать. Пробрался в темноте на ощупь в свой уголок, завалился на скамейки и уснул. Засыпая, слышал, как бабка запирает дверь.

Посреди ночи проснулся, как от толчка. Четко слышу звук. Звук такой, как будто кто-то шлёпает голыми, мокрыми ногами по плиткам пола. Потом что-то звякнуло. Спросонья думаю — работяга из душа вышел, шкафчик открыл, переодеваться будет. Только почему так темно, свет не горит... И тут у меня волосы встали дыбом. Я внезапно осознал, что сейчас глубокая ночь, и тут, кроме меня, никого быть не может. Опять звук шагов: «Шлёп... шлёп...». Кто-то явно бродил в проходах между шкафчиками. Поначалу я пытался себя убедить, что дежурная ещё одного переночевать впустила, но почему этот «кто-то» бродит в темноте, да ещё и босиком? Звук шагов начал приближаться. Тут я не выдержал и заорал: «Эй, кто там ходит?!». Всё стихло. Несколько минут я сидел на скамейке и прислушивался. Снова звук — только на этот раз не бодрое шлёпанье, а тихие шаги, будто кто-то крадется. Звякнула металлическая дверь шкафчика, уже совсем рядом. Меня от этого «кого-то» отделял только ряд шкафов. И тут я от страха решился, чем сидеть в темноте и ждать, когда тебя за горло схватят, лучше попытаться пробиться к двери. Там рядом на стене выключатель — включу свет и посмотрю, кто тут шутки шутит. Накинул куртку, глубоко вдохнул, закрыл глаза и рванул.

С закрытыми глазами, ударяясь о бесчисленное количество шкафов, я преодолел 50 метров, что отделяли меня от двери. Рукой нащупал на стене вожделенный выключатель и нажал его. Свет не загорелся. В этот момент чуть от страха не обделался...

И тут снова началось. В дальнем углу раздевалки, откуда я только что сбежал, что-то громко лязгнуло и послышались знакомые шаги. Кто-то уверенно шлёпал голыми ногами по плитке прямо ко мне. Я стал колотить в дверь и взывать: «Откройте, мне плохо!». Шаги тем временем зазвучали уже за спиной. Кто-то вроде до меня дотронулся, я заорал... и тут дверь открылась.

В общем, бабку-дежурную разбудили мои истошные вопли, и она, очень злая, отперла дверь. Свет не горел по вполне материальной причине — бабка, не доверяя мне, со своего пульта обесточила раздевалку. Остаток ночи я провел, гуляя по ремзоне.

Уже потом я услышал историю про одного человека, который в конце 80-х покончил жизнь самоубийством в этой самой раздевалке — повесился в душевой.

Как-то раз я ночевал у своих друзей Сергея и Иры после хорошей пьянки в честь годовщины их свадьбы. Машину вести в моем состоянии было чревато аварией, а у него был большой дом, доставшийся в наследство от бабки, где много комнат. Это было разумное предложение — тем более для холостяка, которого дома никто не ждет.

— Ты смотри, у нас ночью часто свет выключают, — предупредил меня Серж. — Так что будь поаккуратнее. Мой сын вечно разбрасывает игрушки кругом. Раз сам чуть не убился.

Я сказал, что все понял, и, взяв постельное белье, отправился спать. То ли я слишком много набрался впечатлений в этот вечер, то ли сказывалось новое место, но спал я исключительно плохо. Постоянно снились какие-то кошмары, было душно (и это при настежь открытом окне). Часа в два ночи, вдобавок ко всему, меня одолел страшный сушняк. И если с кошмарами я еще как-то боролся, то жажда заставила меня окончательно проснуться и отправиться на поиски воды.

Света в доме не было, как и обещал Серж. Однако глаза уже привыкли к темноте, так что особых проблем я не испытывал. Добравшись до холодильника, я достал пачку холодного сока и одним махом ополовинил ее. Тут я услышал тихий, едва слышный детский плач. Я нахмурился. Плакать мог только Платон, четырехлетний сын Сергея. Я немного постоял на кухне, прислушиваясь, но плач продолжался, а Ира и Сергей, видимо, слишком крепко спали.

Я вернул сок в холодильник и решил посмотреть, что там с ребенком. С одной стороны, это, конечно, была не моя забота, но сделать вид, что ничего не слышал, и лечь спать я тоже не мог. Идя на звук, я дошел до двери в самом дальнем конце коридора и остановился. Плач совершенно определенно шел из-за двери, так что я приоткрыл ее и заглянул в комнату. Типичная детская комната — разостланная кровать слева, стол у окна, громада шкафа темным пятном по правую сторону.

— Платон? — спросил тихонько я. — Это дядя Денис. Ты чего плачешь?

В углу кто-то зашевелился. Плач затих.

«Ага, вот и Платон», — подумал я и зашел в комнату. Прикрыв за собой дверь, я подошел к малышу, который сидел в углу, укутавшись одеялом, и тихонько всхлипывал, обняв какую-то игрушку. — Ну, — спросил я как можно более доброжелательно, — и чего мы ревем?

Платон промолчал, потом тихо сказал:

— Тут есть страшила.

— Что?

— Сзади, — совсем уж тихо прошептал ребенок. Я обернулся. Конечно, сзади никого не оказалось.

— Оно в шкафу, — Платон встал рядом со мной. — Ждет, когда ты уйдешь.

Я, бормоча положенные в такие моменты слова, что, мол, это все был сон и ничего тут нет, подошел к шкафу. Платон остался стоять в углу.

— Видишь? Тут ничего нет, — сказал я и открыл дверцу. Шкаф действительно оказался пуст. Я уговорил Платона лечь спать, пожелал ему спокойной ночи и пообещал, чуть что, сразу наказать любого страшилу в пределах этого дома.

Утром меня разбудил Сергей. Мы с ним позавтракали и стали собираться на рыбалку. Уже рядом с озером я вспомнил свое ночное приключение и рассказал его своему другу. Серж промолчал и сказал:

— Разворачивай.

— Что? — я с удивлением посмотрел на друга. Тот был бледным как смерть.

— Платон спал всю ночь рядом с нами. А в дальней комнате по коридору когда-то давно спал мой старший брат.

— Брат?

Серж кивнул:

— Его нашли мертвым, когда ему было четыре. Он говорил, что видел нечто, что выходило из шкафа.

У меня деревянный домик в деревне, и иногда я езжу туда отдыхать. И вот однажды мы сидели в этой деревне довольно большой компанией в гостях у одной девочки, смотрели «Стиляг».

Часа в два ночи я стал испытывать непонятную тревогу. Вспомнил, что машина оставлена мной на территории старого заброшенного пионерского лагеря: он совсем недалеко от деревни, излюбленное место собрания молодёжи, есть всё, что нужно для счастья — тишина, отсутствие людей старше 20 лет, заброшенные корпуса, где можно втихую покурить или выпить. Так вот, ещё днём мы открыли старые ржавые ворота в лагерь, и я загнал транспорт туда, сам не пойму теперь, зачем это нужно было делать. И вот, взяв с собой баночку пива, чтоб не скучать в дороге, я покинул дом и пошёл забирать из лагеря машинку.

Плеер в ушах, отличная летняя ночь, неплохое пиво… До ворот лагеря я дошёл минут за пять. Открыл ворота и и пошёл дальше — машина стояла метрах в трёхстах от них. Как только я зашёл на территорию, на разбитую асфальтовую дорожку, по которой всего 15 лет назад вышагивали толпы школьников, я почувствовал тревогу. Но это было естественно — надо сказать, лагерь у нас не простой, в 90-х годах там частенько находили трупы, которые стали таковыми совсем не по своей воле. Потом летом 2001-го, кажется, там пытался устраивать сходки какой-то сатанинский культ, правда, что-то у них не заладилось, и видели мы их раз пять, не больше. Но свой отпечаток это нанесло. В общем, мрачное место наш заброшенный лагерь — странное, а по ночам, чего уж тут скрывать, страшное. Но я, сторонник рационализма, как обычно приказал своему подсознанию, которое умоляло уйти поскорее, заткнуться, и продолжил путь. И уже через минуту добрался до машины, залез внутрь, включил музыку и вроде как вздохнул с облегчением. Развернулся на узенькой дорожке, рискнув, кстати, застрять, и поехал к выходу. Уже проехав те самые ворота, находясь формально уже на территории деревни, а не лагеря, подумал, что ворота нехорошо оставлять открытыми.

Остановился, поставил на ручник, вышел и вернулся на территорию лагеря, опять испытав странный дискомфорт, который, надо сказать, был в два раза сильнее, чем пять минут назад. Так что я быстренько закрыл ворота и отбежал метров на десять вглубь лагеря по естественной нужде. Потом достал пачку сигарет, прикурил, развернулся в к воротам, и… Боковым зрением я увидел, что на старых, давно проржавевших каруселях, которые находятся метрах в двадцати от дорожки, по которой я ехал, кто-то катается. С очень большой скоростью. Было очень темно, но я разглядел человеческий силуэт, развевающуюся на нём одежду светлого цвета, и взгляд его был устремлён перед собой. Он не смотрел на меня, хотя обычного человека должны были заинтересовать мои манипуляции с воротами. Да что я говорю, обычный нормальный человек не будет кататься в два ночи на каруселях в заброшенном лагере. Я заорал и понёсся со всех ног в машине — слава богу, она была заведена. Сцепление и газ в пол, визг и запах жжённой резины, судорожный взгляд в зеркало заднего вида…

И в этот момент выключается ближний свет, и я перестаю что-либо видеть. Заорав не хуже, чем в первый раз, дёргаю, чуть не вырывая, ручку дальнего света. Слава богу, он зажигается и освещает стремительно приближающиеся домики. Больше назад я не оглядываюсь.Приехав к девочке, где сидели друзья со своим фильмом, долго торчал в машине, курил, слушал музыку. Пытался успокоиться...